Осип Эмильевич Мандельштам-поэт, творчество которого однозначно находится в категории «выдающееся». Украшение серебряного века русской позии, поэт высоко оценённый выдающимися и незаурядными современниками в числе которых Александр Блок и Николай Гумилёв, Анна Ахматова и Борис Пастернак и многие, многие другие. Хотя, конечно же, главным в поэзии О. Мандельштама являются не похвала великих, а сама эта поэзия, невесомая, музыкальная, задевающая самые потаённые струны чуткого читателя.
[showads ad=left]Творчество О. Мандельштама- несомненно, один из бриллиантов в роскошном ожерелье русской поэзии. Напрашивается только одно сравнение, когда вчитываешься в лёгкие, переливающиеся великолепными рифмами строки стихов Осипа Мандельштама- музыка.
В детстве мать О.Мандельштама позаботилась о его музыкальном образовании, тем более, что у ребёнка было всё в порядке со слухом. И хотя О.Мандельштам не стал музыкантом его музыкальность отмечалась его современниками. Великая Анна Ахматова в своих «Листках из дневника» ласково писала: «В музыке Осип был дома». Артур Лурье: «Стихия музыки питала его сознание».
Судьба О.Мандельштама имеет трагический финал. И его стихи последних лет жизни свидетельствуют о понимании им неизбежности этого финала. Отсюда и настроение, далёкое от жизнерадостности.
Стихи же раннего периода его творчества наполнены воздушностью и чуточку романтичным взглядом молодого талантливого поэта. В том же ряду находится и стихотворение Осипа Мандельштама «Петербургские строфы», написанное им в январе 1913 года. Года, ставшего рубежным в судьбе прежней России. Года, когда вся жизнь русского общества очутилась на развилке истории. Когда казалось, что впереди только хорошее, с едва уловимым ароматом парфюма красивых женщин и надеждами на улучшающуюся с каждым днём жизнь.
ПЕТЕРБУРГСКИЕ СТРОФЫ
Над желтизной правительственных зданий
Кружилась долго мутная метель,
И правовед опять садится в сани,
Широким жестом запахнув шинель.
Зимуют пароходы. На припеке
Зажглось каюты толстое стекло.
Чудовищна, как броненосец в доке,-
Россия отдыхает тяжело.
А над Невой — посольства полумира,
Адмиралтейство, солнце, тишина!
И государства жесткая порфира,
Как власяница грубая, бедна.
Тяжка обуза северного сноба —
Онегина старинная тоска;
На площади Сената — вал сугроба,
Дымок костра и холодок штыка…
Черпали воду ялики, и чайки
Морские посещали склад пеньки,
Где, продавая сбитень или сайки,
Лишь оперные бродят мужики.
Летит в туман моторов вереница;
Самолюбивый, скромный пешеход —
Чудак Евгений — бедности стыдится,
Бензин вдыхает и судьбу клянет!
январь 1913г.
Каждая строка рождает зрительные образы, настолько яркие, что это поражает воображение незнакомого с поэзией Осипа Мандельштама читателя. Образ Петербурга возникает зримо и сочно «…желтизной правительственных зданий» на берегу одетой в гранит Невы. В лицо кидает крупинки снега «мутная метель». Холодно и немноголюдно в сердце Петербурга в этот час и день (скорее всего один из многочисленных праздников, приходящихся на январь). Лишь «дымок костра и холодок штыка» фиксирует взгляд поэта на Сенатской площади. Россия отдыхает, «чудовищной» громадой броненосца в доке. Остроумно-иронично соседство продающих «сбитень и сайки» оперных мужиков (оперных не в смысле ряженых мужиками оперных артистов) и вереницы летящих в туман моторов, на которую раздражённо-завистливо косится, «бензин вдыхая» молодой человек, ласково называемый Осипом Мандельштам — «чудак Евгений».
Написанное четырёхстопным ямбом блестящее стихотворение Осипа Мандельштама «Петербургские строфы», очаровывает невесомым налётом меланхоличной отстранённости, за которой угадывается любование дремлющей зимней столицей империи, перед которой, как кажется, открыто великолепное и великое будущее. Это, словно мгновенная, ни к чему не обязывающая зарисовка повседневной жизни, где соседствуют броненосец и ялик, склад пеньки и — «государства жёсткая порфира»…
Как же отличается поэзия раннего Осипа Мандельштама от творчества, предшествующего его гибели, начиная с 1921 года, года смерти А.Блока, года убийства Николая Гумилёва. Сравнивая изящные стихи до 1917, в числе которых и «Петербургские строфы» и (для примера):
В тот вечер не гудел стрельчатый лес органа,
Нам пели Шуберта — родная колыбель.
Шумела мельница, и в песнях урагана
Смеялся музыки голубоглазый хмель.
1917
с первым стихотворением, где физически ощущается тяжесть, придавившая О.Мандельштама можно считать «Умывался ночью на дворе …» и которое завершается словами:
Тает в бочке, словно соль, звезда,
И вода студеная чернее,
Чище смерть, солёнее беда,
И земля правдивей и страшнее.
1921
Потом будут » Воронеж, ворон, нож…», «Мы живём под собою не чуя страны…» Но это уже — другая история…
